Вопреки человеческой логике и человеческому же здравому смыслу Кастиэлю нравилось Чистилище. В загробном мире чудовищ всё было просто: нет никакой цели, кроме как сохранить жизнь (не обращая внимания на сопутствующий каламбур), и никакого средства достижения этой цели, кроме убийства любого, кто на тебя нападает. В каком-то смысле, существование здесь было ближе всего к первым дням Творения, какими они остались в памяти ангела - одинаковым, размеренным и совершенно лишенным необходимости принимать какие-либо решения. Даже зло здесь казалось естественным, как сила природы; в отличие от Ада, где на Кастиэля охотились потому, что он был ангелом, в Чистилище на него нападали потому, что он просто был.
Конечно, не обходилось без затруднений. Благодать постоянно тратилась на поддержание физической оболочки в месте, рассчитанном на души, а о призыве ангельского клинка можно было вообще забыть; необходимо было постоянно двигаться, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания; стычки с левиафанами каждый раз грозили закончиться (новой) смертью... Но это все было более чем скромной платой за иллюзию душевного спокойствия. В мире, населенном чудовищами, прятаться от последствий прошлых решений и поступков было гораздо проще, чем в собственной голове.
Чистилище не было наказанием, и не могло быть искуплением. Это был эскапизм, который мог бы продолжаться вечность, если бы не Дин Винчестер.
Удивительно, как один маленький, незначительный человечек за какую-то пару лет умудрился перевернуть весь мир ангела с ног на голову. От послушного исполнения приказов сверху до восстания и падения, от воскрешения до провозглашения себя новым богом, от невольного орудия уничтожения мира до неохотного соучастника его спасения - длинный и извилистый путь, в каждой поворотной точке которого стоял этот невозможный мужчина. В том, что сейчас представлял из себя Кастиэль, заслуга Дина была больше, чем давние усилия Творца (и ангел давно уже смирился с богохульной природой этого наблюдения).
С первого момента появления в Чистилище Кастиэль ни на миг не забывал, что "его" человек остался один на один с сонмом чудовищ. У ангела не было времени даже предупредить о необходимости исчезновения, но стратегически его решение было единственно верным - разрыв ткани местной реальности сам по себе привлек внимание всех окрестных обитателей; к тому же существо, которое недавно пыталось использовать их вместо батарейки, а потом бесцеремонно затолкало обратно в загробную жизнь, было слишком лакомым кусочком, чтобы проигнорировать его появление.
Уведя погоню от человека, расправившись с мелочью и оторвавшись от левиафанов, Кастиэль не вернулся к Дину. Он не сомневался, что на долю охотника тоже придется достаточно монстров, но если здраво взвешивать риск, присутствие ангела было большей угрозой его безопасности, чем одиночество. Дин был взрослым мужчиной, который всю свою сознательную жизнь сражался с чудовищами всех сортов и мастей, он был силен и находчив, и вполне в состоянии выжить даже в такой враждебной среде. Кастиэль просто не мог поступить иначе.
Проблема была в том, что статистически говоря, в недавнем прошлом ангела процент неверных решений значительно превышал процент верных, а их последствия ранжировалсь от плохих до катастрофических. Что если, покинув Дина, он совершил очередную ошибку? Ошибку, которая может стоить его человеку не только жизни, но и посмертного существования?
Кастиэль знал, что Дин не любит молиться, считая это слабостью, но в Чистилище, где не было больше ни одной человеческой души, за ним и без того нетрудно было следить; порой ангелу даже удавалось уловить обрывки его мыслей, когда охотник произносил про себя имя ангела. Он знал, что человек расстроен и зол, знал, что тот ищет его, и постоянно теплящееся на задворках сознания беспокойство твердило, что для Дина сухая стратегия ни за что не будет достаточным оправданием "побега". Дин будет настаивать, что какой бы ни была угроза, вдвоем справиться с ней будет легче, потому что Дин, при всей его силе и заносчивой самоуверенности, просто не создан для одиночества.

Если Кастиэль находился достаточно близко к своему человеку, он мог почувствовать, когда тому грозила опасность. С каждым разом было все труднее убедить себя, что нельзя сорваться ему на помощь: гипотетический вред, которым этот поступок грозил в будущем, уже не казался таким значимым, когда на другой чаше весов лежало само будущее (или, если говорить прямо, его возможное отсутствие).
Поэтому когда до его слуха донесся духовный аналог предсмертного крика, ангел уже не колебался.
Ему потребовалась доля секунды, чтобы оценить открывшуюся после перемещения картину, и немногим больше, чтобы расправиться с тройкой схвативших Дина вампиров. Двоих, прижимавших его к земле, он выжег изнутри, возложив ладони на лбы, а третьему в целях экономии благодати банально оторвал голову, пока тот еще не пришел в себя от удивления.
- Здравствуй, Дин, - поприветствовал он, оглядывая лежащего мужчину на предмет повреждений. - С тобой все в порядке? - добавил он, не обнаружив ничего серьезнее царапин и синяков. Сам по себе вопрос был бессмысленным, но по наблюдениям ангела являлся абсолютной необходимостью в подобных ситуациях.
Решив, что Дину неудобно будет разговаривать с ним, глядя не только снизу вверх, но и кверху ногами, Кастиэль вышел из-за его головы и, перешагнув одно из тел, встал сбоку. Подумав еще немного, он протянул охотнику руку - кажется, это тоже полагалось делать на случай, если лежащий не сможет подняться сам.

Процесс общения с людьми таил в себе множество глубинных течений и подводных камней. Тех нескольких лет, которые Кастиэль провел в прямом контакте со смертными, было удручающе мало, чтобы научиться вовремя распознавать их и не давать им сбить разговор с изначального курса. Сами люди при этом не замечали, сколько ненужной информации и пустых наборов слов исторгается из их ртов, и искренне недоумевали, почему это мудрый и всезнающий ангел не может понять, что ему сказали и чего от него хотят.
Дин, наверное, и не задумывался никогда, сколько разных ответов может дать Кастиэль на его невинное "откуда ты взялся?", начиная с указания точного расстояния и направления на точку, в которой он был прежде, чем перенестись сюда, и заканчивая пространной лекцией о сотворении мира. Если судить по поведению человека, тот вообще не ждал внятного отклика, что превращало его вопрос в риторическое выражение удивления.
Ангел едва заметно вздохнул, пожалев о том, что никто из его собратьев, которым проще давались такие взаимодействия, не догадался написать инструкцию по интерпретации условностей человеческого общения. Утешало то, что по крайней мере предыдущие слова и действия Кастиэля соответствовали этим неписаным нормам, поскольку его рука была принята и вопрос о благосостоянии заслужил стандартное "жить буду" без сопутствующего закатывания глаз и поднятия бровей.
В людских языках нет слов для описания того, что происходит при ангельских разговорах; им не дано постичь, как резонанс на определенной частоте позволяет мгновенно передать собеседнику образы, мысли, чувства, ощущения и мириады других элементов восприятия, открыть часть себя, не оставив места лжи и недомолвкам. Иногда Кастиэлю казалось, что он ощущает отголоски похожего резонанса между собственной благодатью и душой Дина, но для человека его голос был всего лишь белым шумом, грозящим лишить его слуха... Ангела порой немыслимо раздражали скудность человеческой речи и собственная неспособность правильно использовать ее, чтобы объяснить Дину, насколько тот ему важен. Дин, к тому же, всеми силами избегал разговоров и демонстраций чувств, не столько отшучиваясь, сколько язвительно насмехаясь, что еще больше усложняло задачу.
На короткое объятье, которым одарил его охотник, Кастиэль попросту побоялся ответить. Он знал, что нужно было поднять руки, опустить их на спину, похлопать по ней пару раз ладонью и отступить назад, чтобы избежать обвинений в сентиментальности и "распускании соплей". Ангел же опасался, что не сдержит силы и переломает своему человеку ребра, потому что не заверения Дина, и даже не произведенный Кастиэлем осмотр, детальности которого позавидовала бы любая медицинская лаборатория, а именно физический контакт наконец убедил его, что Дин цел и невредим, и окатившая его волна облегчения грозила перехлестнуть через край.
Однако как бы ни было приятно вновь видеть своего человека и слышать его (требующий отчета обо всем и сразу) голос, ангел не мог позволить себе забыть об осадном положении, в котором оба они находились с момента появления в Чистилище.
- Здесь небезопасно оставаться, - ангел сосредоточенно свел брови и обвел взглядом кажущийся безжизненным лес, - мое появление и использование благодати могли заметить. Нужно уходить. - Охотник уже нашел и подобрал свое оружие, так что не было причин медлить дальше.
В Чистилище, хоть оно и было на первый взгляд совершенно однообразным, имелись укромные уголки, в которых можно было спрятаться и которые легко было защищать от гостей. Кастиэль был уверен, что неподалеку есть подходящее место - неглубокая пещера, вход в которую скрыт густым кустарником. Если Дин настроен на разговор, его в любом случае не удастся убедить отложить его до лучших времен, так что остается лишь увести человека подальше от места недавней битвы, куда свежая кровь и всплеск энергии непременно приведут новых хищников.
Ангел легонько коснулся плеча охотника, направляя его в нужную сторону, и сам зашагал вперед, выбирая более-менее пригодную дорогу среди зарослей. И поскольку не было никаких шансов, что Дин вытерпит весь путь в молчании, не потребовав ответов на свои вопросы, он начал объяснения:
- Когда мы появились в Чистилище, это так или иначе почувствовали все его обитатели, но лишь самые сообразительные поняли, что именно произошло. Среди последних только один вид имеет возможность мгновенно преодолевать большие расстояния... - ангел замолчал и прислушался, но не заметив признаков погони, продолжил, - ...и именно этот вид сильнее всего жаждет мести. Я был уверен, что заметить вспышку ангельской благодати им будет легче, чем выискивать отблеск человеческой души, так что я решил, как ты выразился, "свалить", чтобы привлечь их внимание.
Кастиэль не стал уточнять, что все левиафаны приближались примерно с одной стороны, и он тогда переместился им навстречу, чтобы уж наверняка перехватить их на подходе и не дать вспомнить о более слабой - а значит и более привлекательной - мишени. Ни к чему обременять сознание Дина мыслями о собственной никчемности и, как следствие, провоцировать гневную речь. Хотя, конечно, ее так-и-так избежать не удастся.

Лес постепенно редел, уступая место кустарнику, а из земли все чаще торчали валуны; местность можно было бы назвать предгорьем с тем лишь исключением, что в Чистилище ангел не заметил ни одной по-настоящему высокой горы. Быть может, вместе с неудачными экспериментами Творец отправлял сюда и вторичное сырье, которое не удалось пристроить в мире живых, и те скалистые холмы, которые делили загробный мир монстров на части, были когда-то основаниями первых горных массивов. Местные жители, единственным развлечением которых была охота на себе подобных, едва ли проявляли интерес к элементам пейзажа; ангел заметил, что в каменистых районах, как правило, чудовищ меньше, чем в лесных чащах, что позволяло надеяться на несколько часов более-менее спокойного отдыха.
Однако не могло быть и речи о том, чтобы расслабиться и сосредоточить все свое внимание на идущем следом человеке. Кастиэль постоянно следил за окружающим пространством, насколько позволяло его восприятие, в попытках засечь присутствие любых живых существ - каждый обитатель Чистилища оставлял своеобразный энергетический след, заметность которого напрямую зависела от силы и уникальности хозяина. Но мелочь вроде оборотней и вампиров, которая меньше всего "фонила", и опасность представляла минимальную. (Трех вампиров вполне хватило, чтобы едва не убить Дина, промелькнуло в голове, заставив ангела еще больше сосредоточиться на выявлении потенциальных угроз).
Пожалуй, если бы Кастиэль уделял больше внимания словам охотника, он не наступил бы в очередной раз на семантические грабли.
- В местных водоемах не водится форель, - рассеянно проговорил он, - поскольку у нее нет души, а значит, для нее невозможна загробная жизнь. Но если тебе интересно, в одной из рек мне встретилась стая келпи. И недавно русалка пыталась защекотать мне до смерти, хотя я не сразу понял, чего именно она добивается, - добавил ангел, хотя на середине предложения, наконец, сообразил, что Дин вряд ли действительно хочет услышать отчет о подводных обитателях Чистилища.
Кастиэль мысленно вернулся ко всем словам, которые сказал охотник с момента их встречи, прислушиваясь к интонациям и пытаясь выделить главное не с рациональной точки зрения, а с позиции человеческих эмоций. Дин дважды сказал, что искал его и волновался о его жизни; именно на этом было эмфатическое ударение, а все последующие вопросы являлись уже следствием, и даже злость на то, что ангел бросил его на произвол судьбы, была погребена под этой всепоглощающей тревогой.
Есть некоторые вещи, которые нужно сказать лицом к лицу, чтобы собеседник был уверен: ты действительно веришь в то, что говоришь, а не пытаешься отмахнуться от него ничего не значащими фразами. Ангел остановился, дожидаясь, пока охотник поравняется с ним, и твердо встретил его взгляд.
- Я понимаю, что ты чувствовал, и мне жаль, что я заставил тебя волноваться, - ангела даже сейчас не до конца отпустило собственное беспокойство; а ведь он имел возможность следить за благосостоянием своего человека, в то время как Дин вообще не имел понятия, где он и что с ним. - Хотя ты должен понимать, что, будучи ангелом, я нахожусь в гораздо меньшей опасности, чем ты сам, - не мог не добавить он очевидный логический довод необоснованности подобного беспокойства. - С другой стороны, мое присутствие автоматически ставит тебя под удар; если бы не исключительные обстоятельства, я не вернулся бы и сейчас.
Ангел перевел взгляд с лица охотника на заросли слева от него, проверяя, что действительно нашел нужное место.
- Здесь пещера, - кивнул он в сторону небольшого подъема, и, подумав, уточнил: - мы шли именно сюда.

Юмор - и, в особенности, юмор как способ справиться с ударами, которые наносит жизнь - был от природы чужд ангелам. В первые недели близкого контакта с людьми Кастиэля регулярно ставила в тупик эта особенность человеческой психики; однако в отличие от большинства своих собратьев, считавших людей безволосыми мартышками, немногим превзошедшими своих мохнатых предков, а их речи - набором слов, не несущим смысловой нагрузки, он всё-таки слушал и старался разобраться. На данный момент ангел, конечно, не претендовал на звание эксперта в этой области (в частности из-за постоянных аллюзий на художественные и кинематографические произведения, с которыми он не имел шанса ознакомиться), но почти всегда мог отличить шутку от утверждения, и в случае шутки - определить, была ли она сказана "ради смеха" или как способ скрыть истинные чувства.
Как это ни печально было признавать, Дин Винчестер очень редко шутил просто так. Вот и сейчас, хотя охотник с ухмылкой рассуждал о преимуществах встречи с русалками в противоположность дракам с вампирами, Кастиэль ясно видел, насколько ему опостылела такая жизнь. Тем не менее, ангел так и не услышал вполне закономерных обвинений; слова "ты меня бросил" ни разу не сорвались с языка Дина, который всего лишь еще раз повторил, как рад видеть Кастиэля живым и как беспокоился о том, что тот погибнет где-то на просторах Чистилища.
Поэтому, когда охотник в ультимативной форме потребовал, чтобы впредь ангел оставался при нем, Кастиэль лишь послушно кивнул, вместо того, чтобы пуститься в пространные рассуждения о том, насколько его присутствие опасно для жизни человека, и что, с учетом прошлого опыта, ему лучше держаться подальше от того, кто уже послужил причиной его текущих проблем. Не страшно, что Дин не умел просить; способность различить просьбу в приказе, как и умение распознавать заменяющий жалобы юмор, пришла со временем, позволяя лучше понять своего человека и простить ему кажущуюся грубость и пренебрежение желаниями окружающих.
- Я больше не планирую исчезать, - дополнил свой жест словами ангел, - кто знает, с кем еще ты захочешь познакомиться, если оставить тебя в одиночестве, - попытался пошутить он.

Однако, как оказалось, присутствие ангела отнюдь не являлось гарантией от неожиданных встреч. В первую секунду после негромкого предупреждения Кастиэль хотел возразить: ведь он непрерывно следил за окружающим пространством, и присутствие поблизости обитателей Чистилища просто не могло ускользнуть от его внимания. Но спорить с охотником было непродуктивно, особенно когда только что удалось избежать казалось бы неминуемой ссоры о причинах "дезертирства" ангела; вместо этого Кастиэль сосредоточил свое внимание на пещере... и действительно ощутил едва заметный энергетический след.
Ангел инстинктивно подобрался и неосознанно шагнул вперед, вставая между своим человеком и входом в пещеру.
- Это вендиго, - так же тихо ответил он, - но оно либо умирает, либо впало в спячку.
Так или иначе, разобраться с ним будет несложно, и ангел планировал сделать это как можно быстрее и незаметнее.
Он шагнул к пещере, чувствуя, как благодать собирается в тугой комок в районе солнечного сплетения его сосуда и перетекает в руки, заставляя ладони слабо светиться. Вместе с концентрирующейся энергией к горлу подкатывала злость, которая по сути своей была так же чужда ангельской природе, как и юмор. Злость на то, что в том убежище, которое он считал безопасным, ожидала новая битва. Злость на все это Отцом проклятое место, где ни на секунду нельзя расслабиться - не ему, ангелу, которому не требуется отдых и покой, а Дину, который ничем не заслужил такого наказания и вообще не должен здесь находиться. Злость на себя самого, за то, что позволил себе придумать множество оправданий для бездействия, в то время как должен был выполнять единственную оставшуюся ему обязанность - помощь своему человеку.
Не важно, что сам Кастиэль думал о Чистилище; Дину здесь не место, у него не должно было быть необходимости в выработке инстинктов, лучше ангельского чутья распознающих угрозу для жизни, и он просто не может закончить свои дни - или, что в какой-то мере было бы еще хуже, провести целую вечность - сражаясь с чудовищами. Но прежде чем искать способ вытащить человека обратно в его мир (а именно этим, как теперь понимал Кастиэль, он и должен был заниматься с самого первого мгновения в загробном царстве монстров), необходимо было разобраться с той мелкой неприятностью, которая поджидала в пещере.
Ангел сделал еще один шаг вверх по склону. Злость, хоть и не вырывалась потоком бранных слов, требовала выхода; сейчас у вендиго было больше шансов оказаться разорванным на куски, чем спаленным божьей благодатью.

Тварей, которые в одиночку представляли угрозу для ангела, можно было пересчитать по пальцам одной руки. Вендиго, разумеется, были далеко за пределами этой элитной группы; их сознание, несмотря на используемые при охоте на людей уловки, было ближе к животному, чем к человеческому - даже оборотни, и те были умнее и сообразительнее. Выскочившее из пещеры существо, похоже, даже не обратило на Кастиэля внимания, полностью сосредоточившись на Дине, стоявшем практически у ангела за спиной. Возможно, вечный голод, терзавший его, могла утолить лишь человеческая плоть, а может быть вендиго инстинктивно чувтвовал, что попытать счастья стоит с более уязвимой добычей.
В прямом столкновении на стороне твари была сверхчеловеческая скорость и элемент неожиданности, но для ангела предугадать и отследить его движения не составляло труда. Внезапный бросок в сторону Дина лишь еще больше разозлил его, снова напомнив о том, насколько враждебным было Чистилище для практически беззащитного человека. Кастиэль мимолетно пожалел, что у него в руках нет ангельского клинка - одного его удара хватило бы, чтобы уничтожить любое чудовище, не тратя лишних сил и не привлекая ненужного внимания. Но за неимением излюбленного оружия оставалось полагаться на навыки рукопашного боя, не особо развитые и предполагающие в основном использование грубой силы, которой у ангела было в избытке.
Бросаться наперерез летящему вперед чудовищу не стоило, гораздо проще было использовать против него его же инерцию. Наверное, в драке не на жизнь, а насмерть подножка выглядела более чем комично (и не сработала бы с более сообразительным существом), но с ее эффективностью трудно было поспорить. Вендиго был настолько сосредоточен на желанном обеде, что ангельская нога у него на пути оказалась неожиданным и непреодолимым препятствием: тварь запнулась и кубарем полетела на землю. Кастиэль не сомневался, что Дин успеет вовремя отскочить с дороги, но нельзя было дать вендиго время, чтобы оклематься и вновь вскочить на ноги. Метнувшись следом, ангел догнал затормозившее носом в землю тело и наступил ногой на хребет, пресекая вялые попытки подняться.
При неярком свете дня Чистилища вендиго выглядел поистине жалко. Непропорционально длинные и худые конечности, обтянутые пергаментно сухой кожей, торчащие позвонки и ребра, какие-то грязные лоскуты, уже не имевшие ничего общего с одеждой... Глядя на поверженного "врага", Кастиэль чувствовал, как сжигавшее его свирепое желание крушить и рвать на части уступает место утомленному удивлению. Неужели в мире, населенном монстрами, и он тоже незаметно для себя начал превращаться в одного из них? Ведь каким бы справедливым ни был повод для гнева, ангелы никогда не должны были терять контроль над собой.
Вендиго снова трепыхнулся, и в ответ ангел надавил сильнее, чувствуя сквозь тонкую подошву больничного тапка, как хотят под ступней кости позвоночника. Как бы то ни было, тварь не имело смысла оставлять в живых; легкого прикосновения и короткой вспышки благодати хватило, чтобы покончить с ее загробным существованием.
- В окрестностях больше не должно быть угроз, - проговорил Кастиэль, все еще глядя на валяющийся у его ног труп, - хотя, наверное, в пещеру тебе идти теперь не захочется, - он наконец поднял голову и оглянулся, ища взглядом охотника, чтобы убедиться, что с ним все в порядке.

Как таковую смерть Сэм не помнил. В один момент он стоял посреди сырого грязного подвала, борясь с детским желанием зажмуриться, в другой Мэг решительно вгоняла нож ему под ребра. Боль он тоже толком не успел почувствовать, скорее удивление; Мастер выбрала весьма действенный способ сбить его с мысли и отвлечь. А в следующий миг в глазах потемнело, и Винчестер провалился в забытье, как в глубокий вязкий сон.
И если это был сон, то снился ему определенно кошмар. Естественно, за все прошедшие месяцы Сэм не раз представлял себе Чистилище и был свято уверен, что хуже Ада оно уж точно быть не может, а потому и бояться нечего. Но, открыв глаза, Винчестер первым делом подумал, что это и есть Ад – просто какая-то извращенная (хотя, казалось бы, куда уж больше) версия. Правда, для Ада здесь было недостаточно жарковато, да и компании не наблюдалось. Напротив, вокруг была такая тишь, что впору было подумать, а не оглох ли он. Сев и судорожно вздохнув, Винчестер понял, что нет, со слухом все было в порядке. Просто в жутковатом лесу было до странного тихо – ни птиц, ни ветра. Инстинктивно ощупав место, куда еще недавно Мэг вогнала нож, Сэм не обнаружил никаких видимых повреждений. И на том спасибо. А вот подниматься на ноги было неожиданно тяжело – картинка перед глазами поплыла, и Винчестер едва не потерял равновесие. Ощущение было странным, как будто он очнулся от очень продолжительного сна, а теперь все никак не мог прийти в себя. Оглядевшись и не обнаружив ровным счетом ничего примечательного, Сэм наугад двинулся вперед. Определиться, что делать, можно было и на ходу, а вот святым правилом любого охотника пренебрегать не следовало – нужно было постоянно двигаться, и чем быстрее, тем лучше.
Неприятности, конечно, стороной обойти его не могли, и уже через час-другой (а, может, и больше – определить было сложно) Винчестеру «повезло» наткнуться на парочку оголодавших и, похоже, слегка ополоумевших вампиров. По крайней мере, действовали они на редкость нерасчетливо, мешали друг другу в попытке добраться до Сэма, чем тот и воспользовался. В итоге у него имелось целых два вампирских трупа и крупный охотничий нож. Взяв в руки оружие, Винчестер мгновенно почувствовал себя увереннее. Собственно, сделал он это совершенно напрасно, потому что дальше нечисть начала появляться чаще и в большем количестве. Побеждать становилось все труднее, а в голове прочно засела мысль, что он ходит по кругу – настолько однообразным был пейзаж вокруг. Получив пару хороших пинков в живот и подвернув лодыжку, Сэм уже не хотел ничего, кроме как упасть и как можно дольше проспать. Вперед его двигало только желание как можно скорее найти брата. А еще странное ощущение, будто ему тут не место – вот только понять, куда его тянуло – на Землю или в Ад – было проблематично.
Еще через несколько часов бесплодных блужданий Винчестер всерьез стал сомневаться, что в Чистилище можно выжить в одиночку, да еще и целый год. От мыслей, что Дин вполне может быть уже мертв, становилось дурно. Выходит, что все это – напрасно, и Сэм, как последний идиот, потащился вслед за ним, лелея призрачную надежду, а в итоге сам же и застрял в изощренной ловушке, которую по ошибке обозвали «Чистилищем».
Уже когда Винчестер стал думать о безнадежности всей складывающейся ситуации, он наткнулся на трупы. Дина, к облегчению Сэма, среди них не было, - все трое были вампирами. Причем, судя по характерным ожогам, двое из них были убиты ангелом. Воин Господень в Чистилище мог быть только один, и даже если с Кастиэлем не было Дина, это все равно было лучше, чем ничего. Кас вполне мог дать ему наводку или хотя бы сказать, где сейчас брат и в каком состоянии. Взбодрившись, Сэм направился по следам, которые то терялись в пожухлой траве, то снова появлялись. Проблема была в том, что с каждым шагом Винчестеру становилось все хуже – подвернутая лодыжка давала о себе знать, а в горле нехорошо пересохло. Ощущения были знакомыми, но все равно непривычными, и Сэм с ужасом понял, чего не хватает страдающему организму. Так как найти демонов в Чистилище было слегка невозможно, оставалось только надеяться, что удастся выбраться отсюда скорее, чем начнется полноценная ломка.
О труп вендиго Сэм просто-напросто споткнулся и едва не вытянулся на земле во весь рот. Выругавшись, он с трудом удержался на ногах, судорожно огляделся и, заметив небольшую пещеру, зиявшую черной пастью прохода, поудобнее перехватил нож. Сложить два и два и догадаться, что вендиго выгнали из родного обиталища, было несложно. Оставалось только надеяться, что нынешние хозяева пещеры были не слишком враждебно настроены.

Первая реакция Дина по пробуждении не оставляла сомнений в том, что сны не принесли ему облегчения. Но за те полтора часа сна, что ангел сторожил его покой, охотник не пошевелился и не издал ни звука, даже в плену кошмаров сохраняя достаточный контроль над собой, чтобы ничем не выдавать своего присутствия. Это умение, вероятно, не раз спасало ему жизнь, когда утомленное тело требовало отдыха, но никто не стоял на страже его сна...
Дин, скорее всего, радикально и в крепких выражениях не одобрил бы мысли Кастиэля, опять сосредоточившиеся на том, что ангелу не следовало поддаваться собственному чувству вины, позволяя убедить себя, что лучшей защитой для его человека будет его отсутствие. Дин вообще был уверен, что не нуждается ни в чьей защите; или, быть может, он был устроен так, что ему самому необходимо было кого-то защищать. Пожалуй, это стремление ангелу было наиболее близко и понятно; он привык даже, что у человека оно было неразрывно связано с гордыней, заставлявшей его считать, что он действительно сможет защитить всех и вся вопреки любим трудностям.
Кастиэль не стал настаивать на том, чтобы охотник пропустил его вперед. Существо, направляющееся к пещере, все еще не излучало явной угрозы, и, что странно, чем ближе оно подходило, тем больше казалось ангелу знакомым. Дин же выживал в Чистилище весь предыдущий год и объективно способен был справиться с почти любой опасностью. События последних часов не были показательными; и гордость охотника будет лучшим стимулом к тому, чтобы это исключение не превратилось в правило.
Реальность, однако, играючи превзошла полусформированные ожидания ангела (что случалось с удручающей частотой, когда он находился рядом с Винчестерами): напротив совершенно неподвижного Дина, отделенный от него всего несколькими шагами, стоял Сэм. В том, что это именно Винчестер, а не какая-то тварь, принявшая его облик, Кастиэль был уверен. Сейчас он уже не мог понять, как не признал такую знакомую душу сразу, пусть даже она и была покрыта вязким слоем скверны.
Реакция Дина, не обладавшего способностью различать людей и монстров, была предсказуема, и если бы не собственное удивление ангела, он успел бы перехватить охотника до сопровожденного невнятным вскриком броска. Сэм и так явно многое пережил в Чистилище: грязная одежда, ссадины и то, как он стоял, сгорбившись и перенеся вес на одну ногу, говорило о нескольких серьезных схватках, а судя по выражению лица, он находился в полубессознательном состоянии. Атака брата могла усугубить какие-то из уже имеющихся ранений, и кто знает, что еще может сотворить охотник с расшатанными Чистилищем нервами, если его вовремя не остановить.
- Прекрати, Дин. Это действительно Сэм, - слова ангела прозвучали почти одновременно с просьбой младшего Винчестера о помощи.
Подойдя к братьям, Кастиэль сокрушенно покачал головой, глядя на валяющегося на земле Сэма и нависавшего над ним Дина. Сам факт того, что первый отправился спасать второго, не удивлял; но избранный метод, оставивший уже виденный ангелом ранее след на и без того израненной душе, не мог не вызвать осуждения.
- Что ты с собой сотворил, Сэм? - печально проговорил Кастиэль, опускаясь на одно колено рядом с лежащим мужчиной и краем глаза контролируя реакцию Дина, - разве прошлый раз не научил тебя, что даже самая благородная цель не может оправдать это средство?

Видеть Дина настолько обезумевшим, почти озверевшим было страшно – причем, Сэм боялся не столько за себя, сколько за брата. Несложно было догадаться, что целый год, проведенный в Чистилище, не мог пройти без последствий. Винчестер-младший с трудом пережил всего полсуток и валился с ног от усталости, так что, пожалуй, не стоило удивляться вообще чему-либо. И все же смотреть на Дина было больно почти физически – брат не был похож сам на себя. В какой-то момент мелькнула мысль, что умереть вот так вот бессмысленно и глупо – до жути обидно, но тут в разговор вовремя вмешался Кастиэль. Не сдержав облегченно вздоха, Сэм, наконец, позволил себе чуть расслабиться. Кас его узнал – видимо, благодать, какой бы она ни была, оставалась при нем, и это утешало.
В следующий миг все происходило настолько стремительно, что Винчестер-младший с трудом успевал все это осознавать. На лице Дина, наконец, отразился намек на узнавание, удивление, возможно, даже облегчение и радость. Сэма резко привели в вертикальное положение, и он пошатнулся, пытаясь удержаться на ватных ногах. Не дав времени опомниться, Кастиэль тут же перешел к делу. Винчестер-младший пару раз непонимающе моргнул, переводя взгляд с ангела на брата. Потом нервно сглотнул и, ощутив непривычную сухость в горле, наконец, сообразил, о чем идет речь. Надеяться на то, что Дин не обратит на эти слова никакого внимания, было глупо. Сэма нервно встряхнули за плечи, видимо, пытаясь таким образом достать из него ответы на все вопросы. С трудом встретившись с братом взглядом, Винчестер-младший понял, что меньше всего сейчас хотел давать какие-либо ответы, а уж тем более на те вопросы, которые спешили задать Кас и Дин. Возможно, потому что те ответы, которые были у Сэма, вряд ли бы понравились им обоим, а других, собственно, и не было. Всегда, конечно, можно было бы соврать, но способность Каса рассматривать людей как под рентгеном мигом бы помогла распознать любую ложь. Да и Дин знал его настолько хорошо, что явно не повелся бы на откровенное вранье.
Прежде, чем Кастиэль успел что-либо рассказать Дину, Сэм поднял руки в примирительном жесте и поспешно заговорил:
- Я все объясню, хорошо? – Вздохнув, Винчестер неловко отвел взгляд, затем опустил его в землю и, с трудом подбирая слова, заговорил: - Это было единственным средством, понимаете? Неважно, как я это сделал. Главное, что я здесь и попытаюсь помочь.
Сэм нервно облизал пересохшие губы, перешагнул с ноги на ногу и покачал головой, словно отказываясь от тех слов, что приходили на ум.
- Мне кажется, о Чистилище за последний год я узнал столько, сколько не знаю обо всех остальных измерениях вместе взятых. Возможно, я смогу помочь найти отсюда выход и, как только мы окажемся на той стороне, обещаю, я расскажу все, что вы хотите знать.
Вздохнув, Винчестер перевел умоляющий взгляд с брата на ангела, надеясь, что хотя бы его на редкость паршивый вид окажет хоть какое-нибудь воздействие. Меньше всего Сэму хотелось допросов, потому что сейчас стоило чуть на него надавить, и он расскажет все, как есть, без прикрас и сантиментов. Потянуть время и подумать над нужным словами, над тем, как все лучшем преподнести, казалось сейчас идеальным вариантом. Да и к тому же, Винчестер был так сейчас измотан, что с трудом заставлял себя говорить вообще.